Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]
— Нет, для женщины ты здорово соображаешь.
— Тебе очень нравится мартини, стекающий за шиворот?
— Извини. Женщины гораздо умнее мужчин. Это доказано историей. Давай, налью.
Она приняла залог мира и стала рассказывать дальше:
— Бен, этот приказ, запрещающий ему видеть женщин, сущая глупость. Он не похож на сексуального злодея.
— Его просто не хотят подвергать стольким ударам сразу, опасаясь потрясения.
— Он не был потрясен. Он был просто… заинтересован. Словно на меня смотрел вовсе не мужчина.
— Если бы ты позволила ему посмотреть подольше, ты бы, возможно, не ушла так просто.
— Не думаю. Мне кажется, ему не говорили о разнице между мужчинами и женщинами; он просто хотел узнать, чем они отличаются.
— Да здравствует это отличие! — с энтузиазмом воскликнул Кэкстон.
— Не будь вульгарным.
— Я? Я весь — почтение и благоговение. Я возносил хвалу за то, что я рожден человеком, а не марсианином.
— Будь посерьезнее.
— Я серьезен, как никогда.
— Тогда утихни. Он не стал бы приставать ко мне. Ты не видел его лица, а я видела.
— А что у него с лицом?
Джил в затруднении взглянула на него.
— Бен, ты видел когда-нибудь ангела?
— Только тебя, херувим. Других — нет.
— Ну, я тоже… Но именно так он и выглядит. У него старые, мудрые глаза и кротчайшее лицо с выражением неземной чистоты, — она поежилась.
— «Неземной» — то самое слово, — медленно произнес Бен. — Мне бы его увидеть…
— Бен, почему его держат взаперти? Он же и мухи не обидит.
Кэкстон сцепил пальцы.
— Ну, его хотят защитить. Он вырос в поле тяготения Марса и, надо думать, беспомощнее котенка.
— Это не страшно: миастения гравис гораздо хуже, но мы и с ней справляемся.
— Еще его хотят уберечь от заразы. Он словно те экспериментальные чудища из Нотр Дам: никогда не был на свежем воздухе.
— Ясно, ясно. У него нет антител. Но, насколько я знаю из разговоров, доктор Нельсон, врач «Победителя», позаботился об этом еще в пути: он переливал ему кровь. У него теперь почти половина крови чужая.
— Можно мне об этом написать, Джил? Это сенсация.
— Только не впутывай меня. Ему сделали уколы от всего, кроме, разве что, отложения солей. Но, Бен, вряд ли вооруженная охрана защитит человека от инфекции.
— М-м… Джил, я тут собрал кое-какие мелочи, о которых ты, возможно, не знаешь. Я не могу печатать их, чтобы не обнаружить свои источники. Но тебе я скажу. Только не говори никому.
— Ладно.
— Это долгая история. Плеснуть?
— Нет, лучше примемся за мясо. Где кнопка?
— Вот.
— Ну, нажимай.
— Я? Ты же сама собиралась готовить.
— Бен Кэкстон, я протяну ноги от голода, пока буду тянуться до кнопки в шести дюймах от твоего пальца.
— Как хочешь, — он нажал на кнопку. — Но не забывай, кто готовил. Теперь о Валентайне Майкле Смите. Существуют немалые сомнения насчет его права носить фамилию Смит.
— Что?
— Золотко, твой парень — первый в истории межпланетный бастард[5].
— Какого черта?
— Пожалуйста, веди себя как леди. Ты помнишь экипаж «Посланца»? Четыре супружеские пары. Две из них — капитан и миссис Брант, доктор и миссис Смит. Твой дружок с лицом ангела — сын миссис Смит и капитана Бранта.
— Откуда это известно? И кому какое дело? Это просто ханжество — вытаскивать эту историю теперь. Они умерли, и лучше оставить их в покое.
— Насчет того, откуда это известно — все проще простого. Никогда не было другой такой восьмерки, которую бы так основательно обмеряли и обследовали. Группа крови, пи-аш, цвет глаз и волос, все, что касается генов… Ты знаешь это лучше меня. Совершенно определенно, что Мери Джейн Лайл Смит была его матерью, а Майкл Брант — отцом. Это дало Смиту прекрасную наследственность: у отца был коэффициент интеллекта 163, у матери — 170, и оба кое-что значили в своих областях науки.
— Что до того, кому какое дело, — продолжил Бен, — то очень многим людям будет дело и еще многим уже есть дело, когда кое-что выплывет наружу. Ты слышала что-нибудь о Лайл-переходе?
— Конечно. На этом принципе работали двигатели «Победителя».
— И любого другого корабля в наши дни. Кто его изобрел?
— Не… Минуточку! Ты хочешь сказать, что она…
— Леди, можете взять сигару! Именно Мери Джейн Лайл Смит разработала основные положения еще до отлета, хотя многое было сделано после. Поэтому она запатентовала основы, написала доверенность — заметь, не поместила в акционерное общество — и передала право на контроль и временное получение прибыли «Сайенс Фаундейшн». Поэтому вполне возможно, что контроль сейчас осуществляет правительство. Но владелец-то — твой дружок. Это стоит миллионы, сотни миллионов; я даже представить себе не могу, сколько.
Они принялись за мясо. Кэкстон берег траву и поэтому пользовался потолочными столиками. Он опустил один из них к своему стулу, другой — пониже, чтобы Джил могла есть, сидя на траве.
— Прожарилось? — спросил он.
— То, что надо, — ответила Джил.
— Помни, это я готовил.
— Бен, — сказала она, утолив первый голод, — а как насчет того, что Смит… ну, незаконный сын. Может ли он ей наследовать?
— Он не незаконный. Доктор Мэри Джейн родом из Беркли, а калифорнийские законы не признают незаконность рождения. То же самое справедливо и для капитана Бранта, поскольку в Новой Зеландии аналогичное гражданское законодательство. Согласно законам родного штата доктора Уорда Смита, мужа Мэри Джейн, ребенок, рожденный в супружестве, не может считаться незаконнорожденным. Это наследник чистой воды. Следовательно, Джил, мы имеем законного ребенка трех родителей.
— Что? Погоди, Бен, такого не может быть. Я не юрист, но…
— Конечно, не юрист. Но для юриста здесь все ясно: Смит — законный наследник со всех точек зрения и согласно всем юриспруденциям, хотя и бастард по существу. Поэтому он и наследует. Кроме того, если его мать была богата, то и отцы не были бедняками. Брант греб свои грязные деньги, работая пилотом на Лунных предприятиях. Сама знаешь, какие это суммы… Они как раз недавно объявили свои дивиденты. У Бранта был один грешок — карты. Ему везло, он выигрывал и эти деньги тоже вкладывал в бумаги. У Уорда Смита было изрядное фамильное состояние. Смит — наследник их обоих.
— Фью!
— Это только половина, золотко. Смит — наследник всего экипажа.
— Как это?
— Все восемь подписали соглашение, сделавшее их наследниками друг друга — их всех и их наследников. Они сделали это обдуманно, используя как основу контракты XVI и XVII 66, сделали, чтобы противостоять любой попытке раскола. Эти люди обладали большим влиянием. У них были большие деньги. Да еще солидная пачка бумаг Лунных Предприятий, да то, что Брант имел кроме этого. Смит должен обладать, если не контрольным пакетом акций, то уж ключевым во всяком случае.
Джил подумала об инфантильном создании, так трогательно выполнявшем церемонию утоления жажды, и почувствовала жалость к нему, а Кэкстон продолжал:
— Хотел бы я хоть одним глазком заглянуть в бортовой журнал «Посланца». С корабля-то его взяли, но вряд ли теперь выпустят из рук.
— Почему, Бен?
— Это довольно скверная история. Мне удалось кое-что надоить, пока мой информатор не протрезвел. Доктор Уорд Смит избавился от своей жены с помощью кесарева сечения — она умерла на операционном столе. То, что он сделал дальше, показывает, что он решил предъявить счет: тем же самым скальпелем он перерезал горло капитану Бранту… а потом и себе. Извини, все это довольно неприятно.
Джил поежилась.
— Я медсестра. У меня иммунитет к подобным вещам.
— Ты врунишка, и я люблю тебя за это. Я три года был полицейским хроникером, Джил, но не сделался равнодушным.
— А что произошло с остальными?
— Если мы не сломим бюрократов, завладевших бортжурналом, мы никогда этого не узнаем. Но я неисправимый мечтатель и думаю, что мы до него все же доберемся. Секретность порождает тиранию.
— Бен, а может, оно и к лучшему, если его ототрут от наследства. Он совсем… ну, не от мира сего.
— Это очень точное определение. И деньги ему ни к чему: Человек с Марса никогда не останется без куска хлеба. Любое правительство, университет или институт будут в восторге, если заполучат его к себе в гости.
— Ему лучше подписать все, что надо, и забыть про это наследство.
— Не так все просто, Джил, ты ведь знаешь знаменитое дело «Дженерал Атомикс» против Ларкина и других?
— М-м… Ты имеешь в виду прецедент Ларкина. Я учила о нем в школе, как я все остальные. При чем здесь Смит?
— Подумай хорошенько. Русские посылают первый корабль на Луну. Он разбивается. Соединенные Штаты объединяются с Канадой, чтобы запустить свой корабль. Он возвращается обратно, никого не оставив на Луне. Поэтому Соединенные Штаты и Содружество спешно готовят корабль с колонистами при поддержке Федерации, а Россия, в свою очередь, делает то же самое. «Дженерал Атомикс» забирает пальму первенства, запуская свой корабль с островка, арендуемого у Эквадора, и вот уже их люди сидят кучкой на Луне и самодовольно поглядывают на показавшийся вдалеке корабль Федерации, на хвосте у которого сидят русские.
